В давние времена жил один бай. Было у него два сына и две дочери. Старшего звали Жанай, младшего — Канай, старшую дочь — Апан, младшую — Упан. Красавицами выросли девушки. Не было отбою от женихов. Да хмурились братья, отказывали всем: «Молоды они еще!» Отгоняли женихов от аула, близко не подпускали. А когда женихи валом повалили, собрали братья свои юрты и пожитки, забрали сестер и откочевали в далекое безлюдное место. Стали жить охотой. Так проходили дни за днями. Как-то уехали братья на охоту. А сестры отправились на озеро. После купания сели на берегу и стали говорить о своей жизни. Сокрушались они, почему это братья увезли их так далеко от женихов.
— Может, они сами хотят жениться на нас?— испугались они.
А ниже по течению реки жил один хан. Он никому не позволял селиться вверх по реке. Когда девушки купались, один волос упал в воду и поплыл вниз. Пошла ханская рабыня за водой и зачерпнула его ведром.
Удивилась она: «Хан никому не позволяет жить выше него по течению реки. Кто осмелился нарушить его повеление?» И отнесла она волос хану.
Собрал тот девятитысячное войско и послал вверх по реке. Прибыло оно на место, и увидели воины вдалеке дымок. Сказал предводитель войска:
— Здесь, оказывается, всего одна юрта. Если мы нагрянем все, то можем попусту напугать людей. Пусть лучше туда сходит один из нас.
— Верно говоришь,— согласились нукеры.
Послали одного нукера. Подошел он к юрте, заглянул — и увидел двух красавиц, одну другой краше! — Кто вы такие? Почему живете здесь вдали от людей?— спрашивает он их.
Рассказали ему девушки о своей беде. Пожаловались на свою горькую судьбу.
— Мы вам поможем,— говорит нукер.— Только свяжите ваших братьев.
Отвечают сестры:
— Мы рады бы это сделать, да куда нам! Два наших брата знают шестьдесят два колдовства.
Лучше мы сделаем вот что. Когда братья возвращаются домой, мы с ними играем в кол-тузак: кто быстрее накинет петлю на вытянутые руки другого. Мы накинем петли на руки братьев, а вы будьте наготове — подбегайте и затягивайте поскорее!
К вечеру приехали с охоты братья. Освежевали туши, поужинали, а потом стали играть с сестрами в колтузак. Тем временем ханские нукеры незаметно расставили петли на шаныраке и двери юрты, а сами спрятались у входа. Когда сестры набросили петли на вытянутые руки братьев, нукеры вбежали в дом, чтобы затянуть веревки.
Жанай тут же обернулся голубем и взлетел к шаныраку, но попал головой в петлю. Из последних сил рванул он стальную петлю и вместе с ней полетел на вершину Ледяной горы.
Канай превратился в кузнечика-богомола и побежал к выходу, но запутался в сети.
Сидит Жанай-голубь на вершине горы. Видит: пролетает мимо жаворонок. Говорит он жаворонку: Птица славная, жавороночек! Акбуке, дорогому отцу, умоляю, привет передай, Старой матери Акмарал, Умоляю, привет передай
От Жаная — от старшего сына, От Каная — от младшего сына, От обоих привет передай! Передай, что стальная петля давит шею их сына Жаная, Что Апан и Упан — двух сестер, Двух предательниц — он проклинает!
Но жаворонок пролетел мимо, будто и не слышал обращенных к нему слов.
Через три дня мимо пролетала ласточка. Жанай обратился к ней:
Ласточка, птица милая! Акбуке, дорогому отцу, Умоляю, привет передай, Старой матери Акмарал, Умоляю, привет передай
От Жаная — от старшего сына, От Каная — от младшего сына,— От обоих привет передай! Крепко руки веревкой скрутив, В плен враги увели Каная. На изменниц свой гнев обратив. Двух сестер он сейчас проклинает, Что своей красотою и статью Были первыми в отчем краю, Но, предав женихам своих братьев. Честь они потеряли свою.
Полетела ласточка в аул родителей братьев и передала эти слова. Собрались Акбуке, Акмарал и вместе с аулчанами сняли Жаная с вершины Ледяной горы, освободили от стальной петли.
Отправился Жанай искать младшего брата. Догнал ханское войско, которое уводило связанного Каная. Обернулся голубем и, пролетая мимо него, произнес:
Канай превратился в саксаульное дерево, и никто этого не заметил: мало ли в роще таких деревьев! Только сестры догадались и сказали предводителю войска:
— Вели захватить вот это саксаульное дерево. Будет холодно — пригодится, чтобы согреться. Услышал Жанай их слова, пролетел над Канаем — и тот снова стал человеком. Тогда Жанай произнес:
—- Братец мой, здесь много мха — стань мхом!
Канай обернулся мхом, и снова никто этого не заметил. Только сестры догадались и сказали нукеру:
— Нарви-ка этого мха: пригодится на краску для штанов! Услышал это Жанай и снова превратил Каная в человека. Прибыло
войско к реке. Пролетел голубь над Канаем и произнес:
— Братец мой, ты подошел к реке — стань таволожником на ее берегу!
И снова никто не заметил, что одним кустом таволожника стало в прибрежных зарослях больше. Только сестры догадались и сказали нукеру:
— Сруби-ка этот куст таволожника! Пригодится для костра. Только взмахнул нукер саблей — мигом принял бедняга Канай человеческий облик.
Наконец войско прибыло к ханской орде. Всю ночь напролет проискал Жанай брата, но так и не смог узнать, куда его поместили. Тогда он обернулся пустельгой и стал осматривать все с высоты, но снова ничего не обнаружил. Стал он осматривать окрестности ханской орды и вдруг увидел черного верблюда-самца, который одиноко сидел далеко в пустынной степи. Камнем бросился он на верблюда, ударил острыми, как клинки, когтями, и вмиг разодрал его на семь частей, разбросал их в семь сторон.
Смотрит, а под тем местом, где лежал черный верблюд,— глубокая подземная тюрьма-зиндан. В зиндане лежит Канай. Вытащил Жанай эрата. Обнялись они и расплакались.
После этого они пошли к ханским табунам и выкрали двух лучших жакунов. Ринулись они на ханскую орду. Истребили войско хана, а ему самому отрубили голову. Злой смерти предали сестер-изменниц.
Вернулись братья в родное кочевье, женились и до самой смерти кили в дружбе и согласии.