Жил в давние времена падишах по имени Абдрахман. Было у него три сына. Старшего звали Ахмет, среднего — Сахмет, младшего — Жебреиль.
Выросли сыновья, стали джигитами, а Абдрахман и не собирается их женить. Пришел старший к отцу и говорит:
— Не пора ли, отец, подумать вам о снохах для сыновей?
— Хорошо, сын мой,— ответил Абдрахман.— Возьми уздечку, выбери в табунах любого скакуна. Подбери себе седло, оружие по плечу, захвати продуктов на полгода и приходи ко мне. Я скажу, куда тебе надо ехать.
Сделал Ахмет так, как велел отец. Сказал ему Абдрахман:
— Путь твой, сынок, будет трудным и долгим. Поедешь на восток. Проедешь два царства, а когда достигнешь третьего, увидишь длинное тесное ущелье, очень глубокое. Оно заросло деревьями. В середине ущелья растут цветы, а рядом с ними — два родника: в одном живая вода, в другом — мертвая. Ночью прилетят туда четыре птицы и станут купаться. Поймай одну из них, набери в два сосуда живой и мертвой воды. Если исполнишь все это, выдам за тебя любую девушку. Буду ждать тебя три года и три месяца. Отправляйся, сын мой, доброго тебе пути! Попрощался Ахмет с отцом и поехал.
Когда прошло положенное время, взошел Абдрахман на высокий холм, стал смотреть в подзорную трубу-дурби, не едет ли сын. Ахмет не вернулся.
Велел он явиться среднему сыну.
— Старший брат твой поехал искать невесту и не вернулся в положенное время. Поедешь его искать,— сказал Абдрахман-патша.— Возьми уздечку, выбери в табунах любого скакуна. Подбери седло, оружие по плечу, продуктов на полгода. Поедешь в сторону восхода солнца. Проедешь два царства, а когда достигнешь третьего, увидишь глубокое тесное ущелье. Оно заросло деревьями. В середине растут цветы, а рядом текут два родника: в одном живая вода, в другом — мертвая. Ночью прилетят четыре птицы. Поймай одну из них, захвати в сосуды живой и мертвой воды. По дороге встретишь Ахмета. Возвратитесь вместе с птицей, живой и мертвой водой — женю обоих на девушках, которые вам по сердцу,— сказал падишах. Благословил среднего сына, и тот отправился в путь.
Прошло положенное время — нет среднего сына. Долго смотрел Абдрахман-патша с холма в подзорную трубу, но так и не дождался сыновей.
Тогда вызвал он младшего сына. Сказал, что прошло шесть лет и шесть месяцев, а старшие братья его не возвращаются. Велел выбрать любого скакуна, оружие, продуктов на полгода и явиться к нему.
Не пошел Жебреиль к табунам. Рассказал обо всем матери. Посоветовала она сыну:
— Не ищи скакуна в табунах. Иди к отцу и попроси у него серого тулпара своего деда Абдула. Пошел Жебреиль к отцу и говорит:
— Не нужны мне скакуны из твоих табунов. Дай мне серого тулпара моего деда Абдула.
— Хорошо, — ответил Абдрахман-патша.— Но смотри — конь с норовом.
Отправился Жебреиль к конюшне. Только увидел его серый тулпар — ощерил зубы и бросился на джигита. Вскочил юноша на тулпара, ухватил его за уши и стал их крутить, прижимая голову коня к земле. Долго боролся конь, но, наконец, сдался: почувствовал хозяина. Взял Жебреиль оружие деда, надел его остальные доспехи и поехал и матери.
— Как ты стал похож на своего деда Абдула!— сказала мать.— Будь таким же удачливым. Когда выедешь, отпусти поводья: конь сам найдет дорогу. В пути встретишь трех своих теток. Они помогут тебе чем смогут.
Направился Жебреиль к отцу. Обрадовался Абдрахман, увидев сына:
— Как ты стал похож на своего деда Абдула! Будь таким же удачливым!
Дал он сыну тот же наказ, что и старшим его братьям, и благословил Жебреиля в путь. Отпустил джигит поводья коня. Много дней и ночей провели они в дороге. Наконец тулпар остановился возле загона для скота. Вышла из дома женщина, спросила:
— Кто ты будешь, путник?
— Зовут меня Жебреиль, имя моего отца — Абдрахман, матери— Зылиха.
— Ах, милый мой, да ты, оказывается, мой племянник! Мать твоя — моя младшая сестра.
Повела женщина Жебреиля в дом, напоила, накормила, уложила спать. Наутро сказала ему:
— Долгий путь тебе предстоит, племянничек. Можешь не рассказывать, все знаю сама.— И подвела его к гнедому коню.
— А где же мой серый?— спросил Жебреиль.
— У серого — четыре крыла, а у гнедого — шесть. Путь твоей долгий и трудный, серому его не одолеть. Ждут тебя страшные топи и высокие горы, широкие реки и пустыни. Гнедой сам знает дорогу, отпусти поводья.
Попрощался Жебреиль с теткой и поехал дальше. Одолели они с тулпаром страшные топи и высокие горы, широкие реки и пустыни. Увидели одинокий загон для скота. Подъехали к воротам. Стал гнедой рыть копытами землю. Вышла из дома женщина, спрашивает:
— Кто ты будешь, путник?
— Зовут меня Жебреиль, имя моего отца — Абдрахман, матери— Зылиха.
— Так это племянник ко мне пожаловал! Твоя мать — моя младшая сестра. Ее когда-то украл один батыр. Значит, ты его сын.
Повела она его в дом. Напоила, накормила, расспросила обо всем. Потом сказала:
— Долгий путь тебе предстоит. Отдохни, а я пока приготовлю все, что надо в дорогу.
Проснулся Жебреиль утром, вышел во двор — а там стоит уже другой конь, саврасый.
— А где же гнедой?— спрашивает Жебреиль.
— Трудный путь тебя ждет. У гнедого — всего шесть крыльев, а у саврасого — восемь.
Попрощался Жебреиль, поехал дальше. Через месяц и десять дней въехал в горы, среди которых стоял большой загон для скота. Саврасый конь подошел к воротам и стал рыть землю копытом. Вышла старуха и сказала, глядя на джигита:
— Вижу, похож ты на мою младшую сестру Зылиху. Не ее ли ты?
— Верно, матушка. А зовут меня Жебреиль.
Ввела старушка юношу в дом, напоила, накормила. Утром вышел он во двор — а там вместо саврасого коня стоит огромная птица величиной с юрту. Сказала старуха: — Полетишь на этом беркуте. Путь, который конь проезжает за двенадцать месяцев, он пролетает за десять дней.
Попрощался Жебреиль и полетел. Долго они летели. На одиннадцатый день опустились в глубоком, тесном ущелье.
— Вот мы и прилетели,— сказал беркут.— Ищи то, что тебе надо. Пошел Жебреиль по ущелью и увидел густые заросли деревьев.
За ними росли цветы. Нашел он место, где должны купаться птицы, спрятался в кустах и стал ждать.
В полночь прилетели птицы. Искупались и стали резвиться, гоняться друг за другом. Когда подбежали они к кусту, за которым прятался джигит, Жебреиль схватил всех четверых и положил в мешок. Потом пошел к родникам, набрал живой и мертвой воды и только собрался идти к беркуту, как услышал чей-то голос. Спрятал он беркута, заметил это место и пошел узнать, что за люди здесь ходят.
Прошел он немного и увидел большой дом. Вышла оттуда девушка и говорит:
— Уходи, уходи, джигит, сейчас колдун придет, убьет тебя! Следом за ней выходит другая и говорит то же самое. Третья подошла к юноше и сказала:
— Храбрым ты оказался. Возьми вот эту дощечку и склянку, положи в карман. Сейчас придет колдун. Станете вы бороться. Глянешь на дощечку — победишь его. А если он окажется сильнее, вынь пробку из склянки и выплесни яд: колдун закружится на месте. Тут уж ты сам что-нибудь придумай.
Зашла девушка в дом, а Жебреиль спрятался снаружи.
Вдруг поднялся сильный ветер, разразилась гроза. Черные тучи низко неслись над землей, и в середине их Жебреиль увидел колдуна. Обратился колдун в трехглавого дракона, опустился на землю и бросился на джигита. Завязалась борьба. Два дня и две ночи боролись они. Не смогли одолеть один другого. Тут вспомнил юноша о дощечке, которую дала ему девушка. Вынул ее и увидел на ней надпись: «Бей с размаху!» Выхватил Жебреиль саблю, широко размахнулся и снес сразу две головы дракона, тут же вынул склянку, открыл пробку и брызнул ядом. Закружился дракон на месте и упал. Отрубил ему последнюю голову храбрец. Но совсем ослаб джигит. Свалился он сам на землю.
Подбежали девушки, занесли его в дом, стали перевязывать раны. Их оказалось восемнадцать. Через день и ночь пришел Жебреиль в себя. Вспомнил о беркуте, которого спрятал в ущелье, испугался, как бы беркут, проголодавшись, не улетел. Побежал он к беркуту. А тот проголодался, верещит недовольно. И тут заговорил он человеческим голосом:
— Три дня тебя не было. Проголодался я и хотел уже улетать! Накорми меня.
Спросил джигит у девушек, нет ли у колдуна скота.
— Нет,— отвечают те.— Но у него есть конь. Пришли они к конюшне. Юноша зарезал коня и накормил беркута свежатиной. Разрешил беркут остаться здесь на три дня.
Стал Жебреиль расспрашивать девушек. Девушку, которая дала ему дощечку и склянку, звали Мариям. Была она дочерью хана Улана. Дарига была дочерью хана Даутбая, а Батиха — хана Укибая.
Прошло три дня и три ночи. Стал Жебреиль собираться в обратный путь. Сказал тогда беркут:
— Всех вас поднять мне не под силу. Придется Дариге и Батихе остаться.
Заплакали девушки, запричитали. Стали уговаривать взять и их с собой. Пожалел их беркут:
— Ладно попробую подняться. Если не смогу сразу взлететь ввысь, то не пеняйте на меня: придется вам все же остаться.
Сели все на спину беркута. Взмахнул он крыльями и стал подниматься высоко в небо. Выше туч поднялся. Но когда перелетал через широкое озеро, не выдержали его крылья, упал он посреди водной глади. Поплыл Жебреиль к берегу, а девушки ухватились за одно крыло птицы и вместе с ней выбрались на берег.
Тут появилась старшая тетка джигита, Самига. Ведет в поводу саврасого, сама едет на гнедом. Отдала коней Жебреилю:
— С благополучным возвращением. Вы езжайте на конях, а я полечу на беркуте, буду готовиться к тою.
Десять дней ехали Жебреиль и девушки, пока добрались до дома старшей тетки. Устроила она богатый той. Целый месяц гостили здесь джигит и девушки.
Когда же настало время уезжать, Самига сказала:
— Поедете к Салихе на четырех конях. Когда приедете, повесь повод на переднюю луку саврасого: он сам знает, куда ему идти.
Через пятнадцать дней достигли они дома тетки Салихи. И эта тетка устроила той. Погостили месяц и собрались в путь. Сказала им Салиха:
— Поедете к тетушке Зейнеп на двух конях — Гнедом и сивом. Когда приедете, повесь повод на переднюю луку седла гнедого: он сам знает, куда ему идти.
Через двадцать дней достигли они дома тетушки Зейнеп. Обрадовалась она, стала расспрашивать обо всем. Потом сказала:
— В деда пошел ты храбростью. Твой дед Абдул украл нашу младшую сестру, когда она купалась, и отдал за своего сына Абдрахмана.
Устроила она той. Погостили у нее месяц. На дорогу дала им Зейнеп серого тулпара и рыжего коня. Через десять дней достигли они границ своего ханства. Решили отдохнуть на берегу реки. Берег зарос густым лесом и кустарником. Поели они и решили поспать. Заснул Жебреиль глубоким сном на три дня и три ночи.
К полудню первого дня проснулись девушки. Видят: едут со стороны гор два всадника. Стали они будить Жебреиля, но тот не просыпается. Это были братья Жебреиля, Ахмет и Сахмет. Когда подъехали к отдыхающим, Ахмет спрашивает:
— Узнаешь вот этого серого тулпара?
— Да ведь это тулпар нашего деда Абдула! Если Жебреиль возвращается с девушками, значит, он добыл и птиц, и живую и мертвую воду. Куда ж нам-то теперь деваться от стыда, когда вернемся домой?
Ответил ему Ахмет:
— Пока Жебреиль спит, надо его убить. А девушек заберем себе. Поскакали они к походному шатру. Сахмет с ходу вонзил копье в грудь Жебреиля. Так и не проснулся джигит. Поймали они девушек и пригрозили им:
— Если не будете говорить то, что мы вам скажем, убьем! Испугались девушки. Да что поделаешь: сила взяла свое. Забрали братья всю добычу, захватили девушек и тронулись в путь. Только серого тулпара не удалось им поймать: так и не дался им конь.
Приехали они домой и давай хвастать своими подвигами! Заплакала Мариям.
— Почему ты плачешь?— спрашивает ее Абдрахман.
— Вспомнила братьев и сестер,— ответила девушка.
Но вернемся к Жебреилю. Неподалеку от того места, где оставили его братья, пастух развел костер. Подул сильный ветер, начался степной пожар. Забегал-заметался серый тулпар. Ржет, обнюхивает хозяина, хочет его разбудить. Задел он губами за одежду Жебреиля, из кармана выпало перышко. Подхватил его ветер и бросил в огонь. Вспыхнуло оно — и тут же верхом на беркуте прилетела Самига.
Потушила она огонь, перевязала раны джигита, вынула из тороков живую воду и брызнула на лицо племянника.
Очнулся юноша. Потянулся и встал:
— Ух, как долго я спал!
— Голубчик мой, не спал ты, а был убит,— ответила ему тетушка.— Чуяло мое сердце, что может случиться беда. Поэтому я положила тебе в карман перо беркута, а от мертвой и живой воды отлила немного в другую посуду. Теперь садись на серого тулпара и езжай в орду отца. По дороге руби саблей головы всем, кто встретится. Велишь братьям оживить их. Они не смогут этого сделать. Тогда ты побрызгай им в лицо вот этой водой, они оживут. Так ты докажешь, что приказание отца выполнил ты. Братьев не убивай. Выдай за них двух девушек и выгони из ханства. Вот тебе три моих волоска из головы: нужна буду — подожжешь, я приду на помощь. Попрощалась она с племянником, села на беркута и улетела.
Подъехал Жебреиль к родному аулу. А там идет свадебный той. Тут явились слуги, чтобы ему помочь сойти с коня. Выхватил джигит саблю и отрубил им головы.
На крик вышли из орды Абдрахман и два его старших сына. Велел им Жебреиль оживить убитых. Побрызгали они их живой водой — а мертвые не оживают. Тогда сошел Жебреиль с коня, смочил раны мертвой водой, потом живой водой брызнул в лица слуг — и те ожили.
— Вот теперь видно, кто исполнил твой приказ, а кто подло воспользовался чужой победой!— сказал Жебреиль отцу.— А остальное пусть тебе расскажет Мариям.
Рассказала Мариям обо всем. Разгневался Абдрахман. Выхватил саблю и бросился к Ахмету и Сахмету. Схватил его Жебреиль за руку:
— Не проливай, отец, кровь своих сыновей, а моих братьев.
— Тогда сам реши, как с ними поступить,— ответил падишах.
— Выдай за них замуж Даригу и Батиху. Справь им свадьбы, и пусть они едут куда хотят из нашего ханства,— сказал Жебреиль.
Так и сделали. Справили свадьбы старших сыновей. Снарядили им свадебные караваны и выгнали из ханства. А свадьба Жебреиля и Мариям длилась сорок дней и сорок ночей. Надолго запомнился людям этот той. Через шесть месяцев умер Абдрахман, и люди выбрали падишахом Жебреиля. Говорят, он был справедливым правителем и прожил долгую и счастливую жизнь.